по большевистской печати, однако упомяну еще о некоторых, благо, думаю, повод любопытен.

Центральная военно-морская библиотека в Ленинграде. Ищу по карточкам каталога то, чего не найти в Москве. На одной из них несколько странная для книгоописания запись — «Вырезки из газет». Название столь необычного сборника тем более заинтересовывает — «Цусимский бой». Не мешкая заказываю. По моим сведениям, ни одна из библиотек не имеет даже просто сводного списка газет, в которых можно вычитать о Цусиме. Ленинградский каталог сулит не просто облегчить розыск. Он готовое предлагает — вырезки. Сообразуясь с теорией вероятностей, ничуть не посомневался, что быть в них и про «Аврору».

Книга оказалась самодельной, что-то вроде альбома. Неведомые руки преаккуратнейшим образом поработали ножницами. До сотни, подсчитываю на глазок, собрано статей.

По переплету, на специальной вклеечке надпись. Она свидетельствует, что альбом — дар «музею при храме-памятнике морякам, погибшим в войну с Японией». Дата еще стояла — 15 марта 1914 года.

Кому же пришла заботливая идея собрать все это? Ни слова в ответ. Можно, правда, догадываться, что побеспокоилась мать лейтенанта А. В. Гирса, которому, к ее безутешному горю, выпала судьба закончить свою жизнь на броненосце «Орел». Это ощущение приходит, когда обнаруживаешь сразу три вклеенных в альбом газетных от ее имени объявления — сперва о гибели сына и панихиде, потом, когда доставили тело, потом о похоронах. Только жаль, что ни одного при вырезках названия газет не осталось. Догадываюсь, что часть из них — «Новое время».

Но какие бы там газеты ни были, а обнаружил, что многое сообщали в то трагическое время об «Авроре».

Всякое, однако, сообщали. И о том, что как-то проливало свет на отдельные причины поражения в войне. И о том, что мужествен и стоек был русский моряк.

Статья, к примеру, «Английская услуга японцам». Речь в ней о небоеспособности снарядов, не то закупленных у англичан, не то изготовленных по заморским рецептам, — эти детали не очень внятно изложены здесь. Выяснилась же непригодность снарядов еще до боя, при учебных стрельбах именно на «Авроре». Всполошиться бы, принять бы необходимые меры… Да никому, как явствует из статьи, дела не стало.

Другая публикация 18 апреля 1906 года. «Ответ г. Кладо и г. Варягу (Письмо в редакцию)». Писал его командир «Олега». Это оправдание в связи с критикой. От имени и своего корабля, и «Авроры» он объясняет, почему были вынуждаемы уйти в открытый океан под угрозой полного окружения и, следовательно, неминуемой гибели или плена.

Письмо, обращаясь уже не столько к прямым оппонентам, сколько явно за поддержкой к читающей публике, заканчивает на предельно высокой ноте: «Итак, казните нас, если угодно, за безумную храбрость, за преданность России, за служебный долг, за риск своими жизнями, за раны, кровь, увечья, но не за поражение и случайное спасение! В этом случае бранить нас непозволительно, вы не римляне, а мы не гладиаторы».

Рубрика дополнений

Выясняется, что Л. Толстой читал эту статью. Из нее он вынес, судя по запискам Д. Маковицкого, неприязнь к той части морского офицерства, что проявила в войне с Японией, как выразился писатель, «презрение к военной науке». Писатель многое знал о настроениях флотских. Получает даже письма от моряков. В тех же записках за 1905 год нахожу: «Два матроса из эскадры Рожественского писали Л. Н-чу…» Дальше выясняется, что они «отказались от военной службы». Не под влиянием ли Толстого и его статей?!

Листая эти вырезки, снова разохотился на газеты, снова втянулся в поиск напечатанного об «Авроре», хотя вроде бы уже и предостаточно, как бы говоря, стержневого для сюжета хроники материала. В битком набитых подшивками огромных старинных палисандрового дерева шкафах библиотеки углядел «Кронштадтский вестник». Вытащил подшивку с датой выпуска 1905 года…[20]

27 июля. Письмо с сразу же заинтересовавшим началом: «В редакцию газеты „Слово“ доставлено письмо одного из офицеров с крейсера „Аврора“, находящегося сейчас на Филиппинах, в Маниле.

Письмо это, как говорит названная газета, для печати не предназначалось…»

Что же в этом письме такого, что оно не предназначалось для печати?

Но, скажем, заранее, ничего таинственного или, что можно бы ожидать, разоблачительного, антиправительственного в письме не обнаружил.

Просто все объяснено редакцией: письмо личное, оно адресовано только и только жене (потому-то не для всеобщего чтения). Но какой-то ее родственнице показалась весточка из Манилы заслуживающей публичного внимания, и она передает ее журналистам.

Не содержалось в письме и каких-то особо ценных фактов для историков «Авроры» и Цусимы.

Восхищенным отношением к матросам — вот чем пуще всего подкупает офицерская эпистола жене: «Замечательное хладнокровие, находчивость и неустрашимость проявлял каждый матрос. Золотые люди и сердца! Покрытые ранами, кровью, матросы не оставляли своих мест, предпочитая умирать у орудий. Даже не шли на перевязки…»

…Заканчивался героический и одновременно страшный для «Авроры» год. Все реже писали о ней. Будничными на фоне того, что мы уже узнали о крейсере, стали скупые газетные сообщения о его стоянке в далеком заморье.

Кончилась война для отважного экипажа.

Но испытания на мужество, на этот раз революционное, продолжались. Одна из замечательных страниц истории крейсера — уже упомянутое обращение матросов в газету «Пролетарий».

Сентябрь 1908 года: авроровцы о себе

Не дотянешь — бьют, перетянешь — бьют.

Из старых матросских поговорок, включенных в сборник Вл. Даля

Сурово время. Первая русская революция захлебнулась в крови и идет на убыль. Реакция, не только российская, международная тоже, могла бы торжествовать. Ужасы дикого черносотенного террора: карательные экспедиции регулярных воинских частей, суды, как говорится, без суда и следствия, виселицы и расстрелы, переполненные тюрьмы, долгие изнурительные этапы на каторги… Газеты, еще совсем недавно «смело» кокетничающие своей либеральной оппозицией царизму, немы и слепы сейчас на этот счет. Узнал, например, что только четыре по всей стране рискнули напечатать статью «Не могу молчать» правдоискателя Толстого, потрясенного беспрерывными казнями.

Но возможно ли растоптать или по крайней мере умолчать народную мечту о свободе?!

Письмо авроровцев в большевистскую редакцию — это достойный пример настроениям тех, кто созревал для новых классовых схваток.

Вот отчего, так понимаю, руководимая Лениным газета сочла необходимым для своих российских и зарубежных читателей поместить эту полную взрывчатой пропагандистской силы горькую матросскую исповедь.

В муках и в горечи письмо.

«Пища была следующей: горячая вода и несколько пучков травы, которая придавала зелено-мутный цвет всей этой жидкости. Хлеб постоянно запирался, так как г. Федосеев (офицер, отвечающий за питание команды. — В. О.) выражался, что много-де жрете, и если ему команда говорила,